Семнадцать. Фик

[Kollombina]

Хоть начинай цикл метро-драблов. Не знаю, что бы моя муза делала без этого вида транспорта.

Название Семнадцать
Автор Я
Бета "встроенная в ff проверка грамотности" -cама
Пейринг Хичиго/Ичиго, намек на Хичиго/Гриммджоу
Жанр angst, POV
Рейтинг R (?)
Размер драбл
Статус закончен... что тут писать то
Дисклеймер ни на что не претендую, кроме вселенской печали

Твои волосы сильно отросли, но это даже к лучшему. Теперь можно уютно в них запутать пальцы и дернуть, что есть силы. Дернуть так, чтобы выражение “я сдох, отстаньте от меня” сошло на секунду с твоей физиономии.
Какого дьявола, Ичиго! Какого дьявола ты тут вытворяешь? Разлегся безвольным трупом у меня на коленях - как какая-то шлюха. "Мол, делай со мной, что хочешь, Хичиго, я в себя не прийду. И не уговаривайте!"

Ха! Больно надо!
Я между прочим уже давно не тот Хичиго, который по твоей милости не мог продвинуться дальше жалкого Гетсуга Теншоу и Серо. Хотя кокетливую татушку “-1” на внутренней стороне бедра видел мало кто из Новой Эспады, они меня уважают. Я больше не лошадь, я теперь всегда сверху.
Меня признал даже этот занудный Айзен-сама, перед которым ты пускал кровавые пузыри, после того, как грохнул бывшего капитана третьего отряда. Ты вообще знал, что Владыка - не очень компанейский парень? В следующий раз повнимательнее выбирай врагов, а то с этими я скоро со скуки сдохну.
Слышишь?
Сдохну, почти как ты!
Один веселый арранкар на всю айзеновскую бригаду - это Гриммджоу. Да и тот как-то странно на меня пялится, словно разглядеть что-то силится. Хотя куда ему - с его-то мозгами и отсталым номером.
Представь себе, интересовался тобой. Я сказал, что ты слабая ленивая тварь, и я растер тебя в порошок... и сожрал. Вобщем, был в ударе! Так этот голубой чуть ли не расстроился.
Веришь?
Между прочим из-за черепушки на его роже с ним чертовски неудобно...ой, прости уж, что твой первый раз случился без твоего участия. Нет, не бойся, не с этим. Хотя у вас явно оставались какие-то незаконченные дела. Признавайся, я что-то пропустил? Стал бы этот дерганый попусту так зыркать, словно дыру вторую в заднице хотел мне проделать.

Опять молчишь? Опять игнорируешь?!
- Помнишь, как было весело, когда мы из одного Гина сделали две половинки? - я ору это тебе в ухо так, что твои волосы взметаются пушистым облаком, но на твоем лице не шевелится ни единый мускул. Надо было тебя все-таки добить, чтоб не мучился. Итак валяешься в моем внутреннем мире как падаль. Только место занимаешь да ландшафт портишь. Безвольная кучка в черном косоде.
Позволил бы ты, если бы был в своем уме так бесстыдно отворачивать его складки, гладить свою восковую кожу? Дал бы губами почувствовать, как все еще бьется жилка у тебя на шее? А, Ичиго? Или тебе правда пофиг на все в мире живых и мертвых?

Эко тебя последствия взрыва твоего милого домика в Каракуре подкосили. Когда девки в клочки разлетелись... Сисястая, конечно, ничё так была. Но я только порадовался, когда этот вечный писк “Куросаки-кун, Куросаки-кун” исчез с лица земли. А сестренок твоих да - жалко было. Мне ж они тоже в каком-то смысле родня.

За тобой охотились, дырявые ублюдки. Но и меня чуть до кучи не пришибли. Поэтому я тебе помог прикончитьседую тварь с приклеенной улыбкой. А то, что при этом мелкого Квинси и здоровяка по стене размазало - извини уж, издержки производства. Ты ж по-быстрому хотел.
Нет бы остыть, обдумать, взвесить. Зря что ли читал в какой-то книге (Заметь, ты - не я. Я в школу не ходил.), что “месть - это блюдо, которое подают холодным”. Захотел горячим - получи на гарнир теплые трупики друзей.
Странно, что после этого ты целых две минуты против меня продержался. Слезы, сопли, бесполезное махание беднягой Зангетсу - как того не укачало только. Вспомнить тошно.

Что-то меня явно на настальгию пробило? Видишь, уже второй раз за неделю к тебе являюсь, укладываю на коленки, чешу за ушком. Хотя сегодня я не просто так.
Ты хоть в своих потемках знаешь, какое число сегодня, сколько времени прошло?
А я вот, представь себе, все помню. И сроки, и числа.
Сегодня 15 июля.
Так что, с днем рождения, Куросаки Ичиго! С семнадцатилетием! Еще годик - и тебе можно будет бухать и трахать все, что захочешь. Что там положенно делать на день рождения? Обнимать, целовать, за уши дергать? Я, если не возражаешь, выберу второй пункт.

Вижу, что не возражаешь.

Твои губы едва ли теплее моих, ты позволяешь их легко раздвинуть языком. Да... этот Куросаки позволяет все...
Я едва прикусываю тебе нижнюю губу, нежно слизываю капельку крови. Спускаюсь чуть ниже, к едва-едва бьющейся жилке, которая доказывает мне, что я не занимаюсь некрофилией. Потом целую в губы снова, по капле вливая в твое ослабевшее тело свою рейацу.
Ну же, Ичиго! Не отвергай ее!
Не отрываясь, я открываю глаза, слежу за твоими ресницами - пусть дрогнут хотя бы на миллиметр. Ну хоть на одном глазу!
Нет?
Какже ты упрям, чертов Куросаки! Как же это бесит, выводит из себя, заставляет мозги вскипать - а тело двигаться против воли.
- Очнись же! - кажется, я ору и трясу тебя так, что твоя дурная рыжая башка просто оторвется и покатится, задорно подпрыгивая. - Очнись! Как ты мог сдаться?! Как ты мог меня бросить...